Шерлок Холмс и дело о фруктах - Страница 20

Он снова кивнул, глаза его заблестели. От волнения он не мог произнести ни слова.

— Ты скажешь мистеру Вернеру, что отправляешься в Таможенное управление в Рее. Отъехав от Хэвенчёрча на безопасное расстояние, найдёшь укромное место и сожжёшь этот конверт: в нём только чистые листы бумаги.

Теперь Джо слушал, широко разинув рот.

— На самом деле ты сделаешь в Рее две вещи, — сказал я. — Во-первых, отправишь эту телеграмму. — Я дал ему второй конверт и вложил в его руку деньги на оплату телеграммы.

Потом я придвинулся к нему поближе:

— На железнодорожной станции тебе предстоит выяснить, ездила ли Дорис Фаулер в Лондон две недели назад. Скорее всего она села на поезд в Рее, потому что её отъезд из Хэвенчёрча мог показаться подозрительным. Ты знаешь, кто такая Дорис Фаулер?

Конечно, он знал. Мальчишка его лет, служивший в деревенской гостинице, знал всё о каждом жителе.

— Мистер Вернер думает, будто я — клерк из фирмы, которая занимается импортом. Но я не тот, за кого себя выдаю. — Я добавил ещё таинственности в свой шёпот. — Я — детектив, и ты — единственный человек в Хэвенчёрче, кто знает об этом. Теперь ты тоже детектив. Ты работаешь на меня. Попытайся разузнать о Дорис Фаулер так, чтобы никто не заподозрил, что ты ею интересуешься. Ты меня понял?

Конечно, он всё понял. Позже он признался мне, что до нашей встречи уже читал много историй о сыщиках. Он даже читал что-то о Шерлоке Холмсе.

— Никому ни слова, — предупредил я. — Всё рухнет, если преступники заподозрят, что мы — детективы. А теперь поторопись!

Он пулей вылетел за дверь.

За завтраком ко мне опять присоединился мистер Вернер, и я вновь постарался навести его на разговор о Хэвенчёрче.

— Как местные жители зарабатывают себе на жизнь? — спросил я.

Он печально покачал головой:

— Иногда я сам задумываюсь над этим. Заработок наёмных рабочих и подёнщиков на фермах невелик (если его вообще удаётся получить). А зимой им много месяцев приходится сидеть дома. Плодородной земли тут мало, и на ней не прокормишься. Вот уже много лет Георг Адамс держит всю деревню в кабале. Он записывает нуждающихся в свой список, а затем они расплачиваются «хмельными деньгами».

— «Хмельными деньгами»? — не понял я.

— Каждый год бедняки собирают хмель. На его продаже семья может заработать несколько фунтов за сезон.

— Наверное, семья Квалсфордов имеет большое значение для жителей деревни, — заметил я.

— Вовсе не такое уж большое. Освальд никогда не думал о людях — он покупал только в кредит, и это ничего ему не стоило. А дамы из поместья всегда выписывали одежду из Лондона.

Я вспомнил о долгом путешествии Эмелин Квалсфорд по магазинам готового платья на Риджент-стрит.

— Эдмунд попытался изменить положение, — продолжал мистер Вернер. — Он делал небольшие покупки то у одного, то у другого мелкого торговца, и это поддерживало их. Что же касается его компании по импорту, то она позволяла немного зарабатывать беднякам. Теперь мы лишились всего этого.

Миссис Вернер прервала нас. Кто-то хотел меня видеть.

— Это Нат Уайт, — пояснила она мистеру Вернеру.

Миссис Вернер была такая же невысокая и полная, как её муж, и так же излучала дружелюбие. Но от вошедшего с ней в комнату сухопарого пожилого мужчины она явно старалась держаться подальше. Абсолютно белые волосы и изборождённое глубокими морщинами лицо придавали ему вид библейского пророка. Но в его движениях и поведении не было ничего старческого. Походка слегка вразвалочку и обветренная кожа выдавали в нём бывалого моряка; гибкая и крепкая фигура вполне подошла бы человеку втрое моложе его. Он сказал мне, что мисс Квалсфорд прислала ему записку, в которой просила показать мне всё, что я захочу увидеть в связи с делом её брата.

Я пригласил Ната Уайта позавтракать со мной. Это вызвало косые взгляды со стороны хозяина и его жены — одежда Ната Уайта выглядела так, словно он только что вернулся после недельной рыбной ловли, да и пахла она соответствующе. Такая личность никак не могла украсить обеденный зал гостиницы. Только когда я попросил записать все расходы на счёт приславшей меня лондонской фирмы «Локстон и Лагг», владелец гостиницы сменил гнев на милость и велел жене принести ещё еды.

Старый моряк почти мгновенно уничтожил завтрак, которого вполне хватило бы на двух голодных мужчин. Во время еды он был слишком занят, чтобы разговаривать, но позже, пока мы медленно шли по улице к зданию компании, он охотно ответил на все мои вопросы.

— Эдмунд Квалсфорд был хорошим моряком? — для начала осведомился я.

— Он совершенно для этого не годился, — ответил Нат Уайт. — Никогда не видел такого беспомощного в управлении лодкой человека. У него не было никакой силы в руках. Но ему нравилось быть пассажиром.

— И часто он с вами плавал?

— Каждый раз, когда я мог его взять, — простодушно ответил Нат Уайт.

Прислушиваясь к его речи, я пытался одновременно представить маленького Эдмунда Квалсфорда, отпрыска когда-то состоятельной семьи скотоводов, и понять, действительно ли какое-то на первый взгляд незначительное событие его юности роковым образом омрачило всю его дальнейшую жизнь.

Как и всякий скотовод, он вырос сухопутным человеком. К тому же физически слабым. Однако, живя слишком близко к морю, он не смог не заразиться его романтикой, так и не постигнув его суровую реальность. При малейшей возможности Квалсфорд предпринимал поездки в Рей, однако вместо города, стоявшего на высокой горе, отправлялся в длинную прогулку по гавани, где тогда ещё не было пассажирских судов. Он подружился с Натом Уайтом и несколькими другими рыбаками, которые иногда брали его с собой.